- В одном из своих недавних интервью вы сказали, что театр должен вернуться к театральности? Что именно вы под этим подразумевали?
- Наверное, то, к чему призван театр, связанно с движением, вокалом, молчанием, умением говорить телом, – в общем, со всем тем, что гораздо больше, нежели это может выразить слово. Потому что театр возник в те времена, когда еще не было слова, не было светской культуры, когда были наив и мистерия. «Служанки» Жана Жене – пример мистериального колдовского действа.
- Во многих ваших работах персонажи находятся на эмоциональном пике. Наверняка не всем актерам легко это дается. Как вы с ними работаете?
- У меня невероятный отбор, я работал с лучшими актерами второй половины ХХ века. Если внутри артиста есть свет, то зритель моментально этот свет ощущает. Артист с черной душой, с практическими помыслами, с хитростью, с умом, который петляет вокруг нас, не может в таком мистериальном действе участвовать, здесь фальшь противопоказана. Благодаря отбору, с нами может играть такая гениальная балерина как Наташа Макарова или первая певица мира Елена Образцова. Их профессии имеют прямое отношение к тайне, голос и движение, как у них – это небесный дар. Они – небожительницы!
- То есть, все актеры вашего театра – посланцы свыше?
- Безусловно! Категорически да! Если они не слышат те импульсы, что приходят из вечного разума, из космоса, то им нужно идти работать бухгалтерами, продавцами, официантами. Актерская профессия – это жертвенность, служение абсолюту, что находится над нами.
- За 18 лет существования вашего театра можно смело говорить о некой творческой методике Романа Виктюка. В чем ее суть?
- В очень простом: не надо терять в себе ощущения детства, первородного ощущения мира. Если нет этой детской энергии удивления, то ничего не может быть. Это первое, что я проповедую и своим актерам, и своим студентам ГИТИСа, которые этим летом показали у вас два моих спектакля. В том числе «Философию в будуаре», и этот спектакль был горячо принят вашей публикой, а такого француза (Маркиза де Сада – прим. ред.) с откровенными мыслями и в любви, и в сексе, не так просто принять. И потом, нельзя не учитывать все мировые литературные процессы: и арто – театр жестокости, и Меерхольдовское наследие... Это наш воздух. Ваш город воспринял это замечательно, как должное, такого же эффекта я ожидаю от показа «Служанок».
- За яркий эротизм в сочетании с исполнением актерами-мужчинами женских ролей спектакль «Служанки» многие обвиняют в пропоганде… (Слово «гомосексуализма» Роман Аркадьевич не дал договорить – ред. авт.).
- Это делают только идиоты! Там есть только развоплощение женских душ. Жан Жане считал, что только мужчина может нырнуть в те уголки женской души, куда женщина никогда не пускает. История мирового театра начиналась именно с того, что мужчины могли проникнуть в глубины женской души – в этом и есть театральность.
- Один из самых ярких элементов ваших спектаклей – костюмы. С кем из российских или западных дизайнеров вы сотрудничаете?
- Были работы с Дольче Габанной и, конечно, с русскими дизайнерами. Джанни Версаче должен был сделать костюмы для спектакля «Соломея», но, к несчастью, не успел. Мы постоянно держим руку на пульсе мировой модной индустрии. Причем, следим не только за одеждой, но и за новыми тенденциями в макияже, прическах и даже музыке. Театр и мода неразделимы. Я сам поддаюсь этому. В моем гардеробе есть даже прощальные модели Валентино.
- Как-то вы сказали, что все ваши спектакли – ода любви. А что для вас любовь?
- Это же великая тайна! Никто из великих философов этого не сформулировал, куда уж мне... Любовь – это спазм, который длится очень недолго. Когда исчезает спазм, то появляется дружба, но это уже совсем не то.
- А «Служанки» для вас любовь или уже дружба?
- Безусловно, любовь, и то, что она живет 20 лет – великое счастье. Но вокруг меня кружится огромный рой из 186 любовей. Мои спектакли – это своеобразный детский сад, где все дети хороши!
«Служанки»
Ж.Жене
10 марта
19.00
Театр Романа Виктюка на сцене Калининградского областного драматического театра